я смотрю, режим двойки таки выкинули
5 часов назад
понедельник, 19 мая 2014 г.
воскресенье, 20 апреля 2014 г.
понедельник, 13 февраля 2012 г.
ЧУГУЕВСКОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ
В «докомпьютерную эру» этот прибор считался чуть ли не венцом прогресса в области технических средств обучения. Сегодня же, пожалуй, только учителя со стажем знают, что такое эпипроектор или эпископ. Но и они вряд ли догадываются, что прибор этот был изобретен в Чугуеве. И произвел настоящую революцию…
Для несведущих необходимо пояснить, что же такое эпипроектор. Помните те времена, когда еще не было ни цифровых фотоаппаратов, ни DVD-проигрывателей с набором любимых мультфильмов, а были цветные фотослайды, диафильмы и аппараты для их просмотра – фильмоскопы? Имелись они во всех детских садиках и школах, да и почти в каждой квартире. Лекции, сказки, фотографии особо торжественных моментов – все это фильмоскоп или слайд-проектор. Так вот, эпипроэктор – это, по сути, тот же аппарат, только использующий для отображения материалы на непрозрачной основе. То есть не слайды или диафильмы, а любые картинки или фотографии. Согласитесь, демонстрационные возможности такого аппарата значительно выше, чем у обычного фильмоскопа. Даже сегодня это очевидно. А лет сто назад такое преимущество играло огромную роль…[more]
«Волшебство» для крестьян
Мы с вами, уважаемые читатели, помним фильмоскоп на закате эпохи его популярности. Расцвет же этой эпохи в России пришелся на вторую половину XIX века. В литературе того времени нередко можно встретить упоминания о «волшебном фонаре» - так назывался тогда этот прибор. Действительно, для наших не избалованных телевидением предков показ ярких и красочных световых картин на стене затемненной комнаты был сродни некоему волшебству, мгновенно переносившему зрителя то в пески Египта, то на улицы Парижа, то во времена далекого прошлого. Особенно был популярен «волшебный фонарь» у детей, для которых просмотр «туманных картинок» становился настоящим праздником…
Увы, таких счастливчиков было немного. «Волшебный фонарь» стоил недешево, имелся далеко не во всех даже состоятельных семьях и был предметом зависти и восхищения. В сельской же местности крестьяне о существовании прибора долгое время едва ли даже подозревали. До тех пор, пока для них не начали проводиться массовые сеансы «волшебства».
Делалось это по инициативе земских учреждений, заботившихся о просвещении крестьянства. Мало кто сегодня знает, что активная просветительская работа в забитых деревнях и хуторах развернулась задолго до возникновения знаменитого всесоюзного общества «Знание». В рамках такой работы в последней четверти XIX века все большую популярность по всей Российской Империи приобрели так называемые народные чтения, проще говоря – лекции. И настоящей находкой для земских лекторов стал «волшебный фонарь». О его преимуществах наперебой писали газеты. Вот, например:
«В последнее время все чаще и чаще ставится вопрос о внешкольном образовании народа, причем народным чтениям с туманными картинами отводится первое место. И это понятно: народная библиотека — читальня, как бы она хорошо ни была поставлена, будет иметь в деревне слишком ограниченное влияние, потому что печатное слово доступно только грамотной части населения. Грамотных же у нас очень мало. Между тем живая речь, с которой обращается священник или учитель к собравшемуся в школе народу, понятна и доступна каждому: грамотному и неграмотному, убеленному сединами старику и малому дитяти, особенно, когда это живое слово сопровождают картины, демонстрирующие рассказ лектора».
Отчеты уездных земств свидетельствовали, что народные чтения с «волшебным фонарем» производили настоящий фурор:
«Чтения с туманными картинами производят на крестьян глубокое впечатление и неотразимо влекут их к себе. Посещаются чтения не только крестьянами той деревни, где устраиваются чтения, но и соседних деревень». «Ходят на чтения все, и старый, и малый, и женщины, и мужчины; и все это собрание, стоя часа по два, а иногда, с перерывом, часа по четыре, слушает или житие святых, или евангельскую историю, и с нетерпением ждет явления на полотне воздушных ярких образов. Эти образы неизгладимо напечатлеваются в душе слушателей, и, но наблюдению руководителей, содержание чтений прекрасно запоминается крестьянами». «Самое сильное впечатление на народ произвели картины, изображающие дни творения Богом мира. По-видимому, народ сильно заинтересован чтениями; все виденное и слышанное ему нравится, и он готов слушать их чуть ли не каждый день». «У некоторых из них во вовремя чтения появлялись на глазах слезы; многие высказывали удивление, что «так все хорошо и понятно написано».
Увы, столь идиллические картины являлись каплями в море. Большинство земств фонарей не имели, а имеющие испытывали их острую нехватку. Например, «продвинутая» Московская уездная земская управа в 1886 году смогла купить всего лишь один «волшебный фонарь», а к 1888 году на весь уезд насчитывалось «аж» 6 приборов. Про периферийные уезды даже говорить не стоит…
Главным препятствием распространения фонарей в сфере народного просвещения была их дороговизна. «Волшебный фонарь» стоил не менее 50 рублей – деньги, по тем временам, немалые. И уж совсем разориться можно было на картинках для прибора. Они изготавливались вручную, методом раскраски стеклянных пластин и стоили 2-3 рубля за штуку. Старые картинки, бывшие несколько лет в употреблении, можно было купить по 1 рублю. В общем, почти для всех земств, впрочем, как и для большинства населения, «волшебный фонарь» был непозволительной роскошью. Переломить ситуацию было суждено преподавателю Чугуевского пехотного юнкерского училища Евгению Малиновскому.
Филолог-изобретатель
Евгений Андреевич родился в 1851 году. Окончил Варшавскую классическую гимназию, Павловское военное училище в Санкт-Петербурге и служил в артиллерии в Харьковском военном округе. Около 1878 года капитан Малиновский был назначен делопроизводителем по учебной части (что-то вроде завуча) Чугуевского пехотного юнкерского училища. За годы службы в Чугуеве он снискал себе репутацию прекрасного преподавателя, но строгого начальника. Чугуевским юнкерам, чтобы не «пойти на Рогань», как называли они отчисление из училища, приходилось добросовестно зубрить учебные предметы. Особенно – русский язык, который преподавал Малиновский. Но устраиваемые им внеклассные чтения посещали с удовольствием. Еще бы, ведь чтения эти сопровождались показом «туманных картинок»!
Поняв практическую ценность «волшебного фонаря» и столкнувшись с проблемой дороговизны картинок к нему, Евгений Андреевич озаботился этой проблемой настолько, что занялся изобретением фонаря нового типа. Начав работу над ним около 1895 года, уже в 1896 Малиновский втянулся в нее настолько, что вышел в отставку и все свое время отныне посвящал работе над изобретением. И в 1898 году усовершенствованный рабочий прототип фонаря был готов. А Евгений Андреевич снова вернулся на службу в училище.
Бедность – двигатель прогресса
«Несколько дней назад в здании Общества грамотности происходила демонстрация вновь изобретенного преподавателем Чугуевского юнкерского училища Е.А. Малиновским волшебного фонаря, - писала харьковская газета «Южный край» 27 ноября 1899 года. - Изобретение г. Малиновского возбудило в местном Обществе грамотности большой интерес и демонстрация фонаря происходила в присутствии многих членов Общества во главе с председателем профессором П.Т. Степановым… Сущность изобретения г. Малиновского состоит в том, что фонарь его, при помощи двух керосиновых ламп с зеркалами, дает возможность употреблять для демонстрации не прозрачные, дорогостоящие картины, а обыкновенные простые».
Газета также сообщала, что изобретатель ищет средства для внедрения своего фонаря в производство, обещая цену на массовое изделие в 40 рублей.
Как видим, разница в цене на сам аппарат снизилась не очень существенно, но главное было не в ней. Картинки! Отныне не нужно было платить баснословные деньги за хрупкие стекляшки. Да и вообще можно было не платить. «Волшебный фонарь» Малиновского позволял сделать «туманной» любую картинку - хоть из книжки, хоть из журнала, хоть собственноручно нарисованную!
Разумеется, привыкшие считать каждую копейку уездные земства с радостью ухватились за новое изобретение. Одним из первых несколько экземпляров фонарей у Малиновского приобрело Черниговское земство. За ним последовали другие… Через несколько лет «волшебный фонарь системы полковника Малиновского» был запатентован, отмечен дипломом всероссийской выставки и приобрел широкую популярность. Был налажен выпуск копеечных «картинок для фонаря Малиновского» и вскоре в библиотеках многих земств появились целые собрания таких картинок. Фонари выпускались в нескольких разновидностях, полные каталоги которых производители высылали по почте. Так, из рекламы в популярнейшем российском журнале «Нива» за 1914 год узнаем, что московская Специальная мастерская С.К. Акимовой производила и продавала «волшебные фонари для всякой картинки на бумаге - изобретение полковника Малиновского», предлагая выслать «полный каталог с отзывами печати, учреждений и лиц, компетентных за 20 лет производства».
Едва ли могли тогда предположить изготовители, пользователи да и сам изобретатель, что производство эпипроекторов растянется более, чем на сотню лет. Ведь и сегодня, несмотря на повсеместное распространение мультимедийных проекторов, эпископы до сих пор кое-где применяются в образовательном процессе, а также для проведения бизнес-презентаций, совещаний и тому подобных мероприятий…
P.S.
Остается лишь завершить рассказ о Евгении Андреевиче Малиновском. До конца своей службы в Чугуеве этот «добродушный человек с рыжей окладистой бородой», как описывали его юнкера, неутомимо трудился на ниве просвещения. Забрасывал министерства письмами с предложениями об улучшении образовательной системы, написал несколько учебников по грамматике и правописанию, собирал материалы для составления истории Чугуевского пехотного юнкерского училища. Правда, написать эту историю полковнику так и не удалось. Возможно, помешало личное горе – в 1904 году в боях с японцами пропал без вести его сын, штабс-капитан Андрей Малиновский. Кстати, всего у Евгения Андреевича было 9 детей!
Когда именно изобретатель «волшебного фонаря» покинул Чугуев, нам точно неизвестно. Но уже на 1 января 1909 года мы видим полковника Малиновского в должности инспектора классов Ташкентского кадетского корпуса. А в следующем, 1910 году Высочайшим приказом Евгений Андреевич был произведен в генерал-майоры и уволен от службы с мундиром и пенсией. Дальнейшая его судьба неизвестна…
Интересный результат выдал поисковый запрос в Интернете. Оказывается, сегодня в Узбекистане живет и работает не просто полный тезка генерала Малиновского, но еще и педагог-филолог - профессор кафедры русского языкознания и мировой литературы Самаркандского государственного университета Евгений Андреевич Малиновский. Уж не потомок ли нашего изобретателя?
Артем Левченко
суббота, 11 февраля 2012 г.
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ
В нынешнем году исполняется 140 лет со дня рождения Василия Николаевича Болдырева – известного на весь мир гастроэнтеролога и физиолога, одного из лучших учеников легендарного академика Павлова. Интересно, что карьера будущего светила медицинской науки начиналась в Чугуеве, в расположенном здесь юнкерском пехотном училище. Более того, именно во время учебы в нем произошло событие, ставшее поворотной точкой в жизни Василия Николаевича и определившей всю его дальнейшую судьбу. Событием этим явился случай. Несчастный.
Почему уроженец города Воронежа, купеческий сын, окончивший 6 классов классической гимназии, Вася Болдырев выбрал местом своей учебы Чугуев, мы можем только догадываться. Умом его Бог не обделил, со средствами тоже было все в порядке. И если уж юношу так влекла военная служба, то он вполне мог рассчитывать на поступление не провинциальное юнкерское, а в столичное военное училище. Но Василий решает по-своему. Поступает вольноопределяющимся в пехотный полк и через год сдает экзамены в Чугуевское пехотное юнкерское училище. Сделать это было несложно. Сложнее оказалось учиться. И вовсе не из-за трудной программы или высоких требований. Скорее наоборот.
«Смелость, бойкость и красноречие считались главными залогами успеха, – вспоминал Василий Николаевич много лет спустя. – А так как большинство кандидатов были круглыми невеждами, удаленными из самых первых классов гимназий и других подобных учебных заведений, и кроме того большинство питало отвращение к книгами и ученью, то на экзаменах приходилось слышать такие бессмысленные и нелепые ответы, что и представить себе невозможно».
Зато мы можем представить себе ужас начитанного отличника Васи, когда на экзамене по истории вольноопределяющиеся рассказывали, например, что «Петр Великий, заключив союз с Юлием Цезарем, взял приступом город Византию, сжег его до основания и прибил свой щит к вратам Царьграда, или что «Чингисхан, государь немецкой земли, предпринял крестовый поход против России, основал город Киев и привел весь русский народ к христианству». На экзамене по географии «сообщения вроде того, что Волга впадает в Великий океан, а Кавказские годы лежат около Петербурга, отнюдь не были редкостью». Наконец, на экзамене по русскому языку и словесности можно было услышать, что «Пушкин и Державин – современные нам писатели и благополучно проживают в Москве, а Гоголь – известный французский поэт, бывший неразлучным другом другого французского же поэта – Гете».
Точный процент авторов таких «откровений», попавших в училище вместе с Болдыревым, мы не знаем, но наверняка процент этот был высоким. Ибо, по горькому признанию Василия Николаевича, «в юнкерской среде господствовал не только консервативный дух, но царили явно ретроградные, крепостнические настроения. Упразднение всех наук и искусств, закрытие университетов и чуть не гимназий, возвращение к самой свирепой реакции времен императора Николая I огромное большинство нас приветствовало бы с явной и искренней радостью».
Враги просвещения встречались и среди преподавателей. Некоторые из них смотрели на чересчур образованных и любознательных юнкеров с нескрываемой подозрительностью. А начальник училища Арцышевский, по юнкерскому прозвищу Сыч, однажды даже пообещал будущему доктору медицины «вырвать нос» за любовь к книгам.
Нос, вопреки обещаниям начальника, остался на месте, хотя любить книги Василий не перестал. Пострадала другая часть его тела, и вовсе не из-за книг.
«Кончились мои зимние каникулы и я собирался возвращаться в училище. Укладывал свой дорожный багаж. У нас были гости, все чувствовали себя весело…
Собирая свои вещи, я принес маленький заряженный револьвер, выписанный когда-то дядей Иваном из Америки. Вдруг меня кто-то спешно позвал в общий кружок, где были мои сестры с матерью и некоторые знакомые. Тогда я положил на комод на минутку револьвер, бывший у меня в руках, сказав: «Господа, не трогайте револьвера, он заряжен», и подошел к кружку, откуда кто-то меня позвал.
В ту же минуту раздался выстрел и лампа (было часов 11 вечера) сразу погасла – ее пламя задуло потоком воздуха от выстрела. Мы все очутились в полной темноте и не знали, задет ли кто пулей, или нет…
Когда вновь зажгли огонь и увидали, что все стоят на ногах и лишь напуганы, то мы начали успокаиваться. Однако через несколько секунд кто-то заметил на полу кровавые пятна и увидел, что кровь бежала струей из моей опущенной левой руки.
Однако я не чувствовал ни боли, ни даже теплой крови. Подняв руку, я увидел, что из тыла кисти бежала алая струйка… Оказалось, что пуля застряла в пястных костях.
Тут же заметили, что сестра Варя держала в руках еще дымившийся револьвер. Она объяснила, что не слышала моего предупреждения и вошла в комнату позже. Так как она была довольно легкомысленна и избалована, да и молода (всего 20 лет), то не привыкла долго размышлять и сдерживать свои желания. Увидела револьвер и, не думая о последствиях, просто взяла его в руку и, вытянув, нажала на собачку. Конечно, тотчас же произошел выстрел, ранивший меня и переменивший всю мою дальнейшую жизненную дорогу…».
«Чувствуя себя инвалидом, неспособным к строевой службе, я решил уйти в отставку, хотя мое юнкерское училищное начальство усиленно советовало мне готовиться в одну из военных академий, пророча мне блестящую военную карьеру, - вспоминал профессор. - Я терпеть не мог медицины, и меня прямо мутило при мысли, что я когда-либо окажусь в положении врача, но доктор… убедил меня поступить в Военно-Медицинскую Академию. «Окончив Академию, - говорил он, - Вы можете избрать своей специальностью какую-либо теоретическую науку…».
И Болдырев последовал совету мудрого доктора. О чем впоследствии не сожалел. Пройдя за 9 месяцев 7 и 8 класс гимназии, чтобы получить аттестат зрелости, через год после отъезда из Чугуева он поступил в Военно-Медицинскую Академию в Санкт-Петербурге. Еще через пять – окончил ее с отличием и начал службу земским врачом в Закавказье. Через десять лет после рокового выстрела Василий Николаевич вернулся в Санкт-Петербург и начал работать в Факультетской терапевтической клинике Женского медицинского института. В том же году был приглашен Иваном Петровичем Павловым в Физиологический отдел Института экспериментальной медицины, где с 1902 по 1905 год под руководством Павлова провел серию экспериментальных исследований в области физиологии пищеварения. В 1904 году за исследование функций главных пищеварительных желез Павлов стал первым российским Нобелевским лауреатом, а Болдырев получил степень доктора медицины.
В то время, когда бывшие однокурсники Болдырева по Чугуевскому пехотному юнкерскому училищу ходили в младших офицерских чинах, тянули лямку службы в отдаленных гарнизонах или погибали в боях русско-японской войны, молодой доктор блистал успехами на научной ниве. 1904 год – специальная премия имени Покровского за работу по дифтерии и стрептококковым заболеваниям, 1905 – премия имени Павлова за исследование «Психическое возбуждение слюнных желез», 1905 – назначение приват-доцентом кафедры физиологии Военно-медицинской академии, 1907 – преподавание курса физиологии на Женских Стебутовских сельскохозяйственных курсах, 1912 - избрание профессором кафедры фармакологии Казанского университета… Научные командировки в Брюссель, Краков, Париж, Берлин, работа в лаборатории Нобелевского лауреата Эмиля Фишера…
Помимо гастроэнтерологии, в круг научных интересов Болдырева входили фармакология и токсикология. По фармакологии он даже опубликовал несколько учебников для студентов. А благодаря познаниям в токсикологии в годы Первой мировой войны стал работать консультантом по защите от отравляющих газов в Российском отделении Красного Креста. Он изучал механизм токсического действия газов и обосновывал меры первой помощи отравленным. В качестве старшего врача военно-санитарного поезда объезжал фронты действующей армии. Лично обучал офицеров и солдат мерам защиты и первой помощи при отравлении. Книги Болдырева о защите от удушливых газов с грифом «Секретно» неоднократно переиздавались. В 1916 году по линии Красного Креста Болдырев выехал за границу, продолжив работу в союзных Англии и Франции. Это его и спасло…
Во благо Америки
Живя в эмиграции, Василий Николаевич поддерживал хорошие отношения с Павловым и его учениками. В 1923 году Павлов приезжал в Баттл-Крик, после чего написал в письме к жене: «Болдырев с целой своей семьей живет здесь вполне хорошо, имея специально для него построенную лабораторию. Житье здесь прямо чудное».
Поддерживал профессор связь и со своими однокашниками по Чугуевскому юнкерскому училищу – эмигрантами, создавшими в Югославии Объединение бывших юнкеров и преподавателей училища. В 1932 году он приезжал в Белград и участвовал в собрании Объединения, на котором был единогласно избран почетным членом организации. Чугуевцы чествовали Болдырева торжественным ужином, а Василий Николаевич внес в кассу взаимопомощи Объединения 100 долларов – сумму немалую даже для зажиточного американца во времена Великой депрессии. По просьбе однокашников Болдырев написал обширные воспоминания о своей учебе в Чугуеве. Рукопись их я нашел в Государственном Архиве Российской Федерации. А вот сделанное в Белграде общее памятное фото найти пока что не удалось…
Скончался Василий Николаевич Болдырев в 1946 году. Его сын, Алексей Болдырев, пошел по стопам отца и стал выдающимся ученым в области химии, математики и инженерных наук. Трудился в ведущих университетах США, в годы Второй мировой войны служил в американских ВВС, затем был военным советником в странах Тихоокеанского региона, работал в Пентагоне экспертом-аналитиком оружейных и инженерных систем, преподавал в Калифорнийском университете. Науке посвятили себя и несколько внуков бывшего чугуевского юнкера. С одним из них, профессором биологии колледжа в Огайо Романом Болдыревым мы подружились недавно в Фейсбуке…
пятница, 10 февраля 2012 г.
понедельник, 25 октября 2010 г.
понедельник, 30 августа 2010 г.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
